БДСМ Дульдурга

Всем привет!)
Госпожу
Высокий спортивный парень
Все кроме копро

Отпускать, но не бросать Я пошла работать в лет. Раздавать на вокзалах газеты АиФ дочки-матери и АиФ сад и огород. Показать полностью… Внутри лежал листочек с подпиской. В этом была вся фишка. Человек берет газету бесплатно, читает, ему интересно, и…вуаля внутри листочек с подпиской. Человек бросает все свои дела и стремглав несётся на почту оформлять годовую подписку. Все счастливы. Особенно я. Потому что за работу мне платят рублей в день. Огромные деньги. Два чизбургера в Макдональдсе и рожок мороженое. За рублей я должна - часов носиться по вокзалу и орать раненой белугой, привлекая клиентов. Ору я хорошо. У меня глотка луженая. Поэтому я справляюсь с работой быстрее всех из нашей группки. Группка — это ещё человек подростков, которые со мной разносят товар. Из них я сейчас уже никого толком не помню. Так только, какого-то взрослого и, наверное, оттого особо красивого парня Гошу. Гоше лет. И у него есть сигареты. Это все его преимущества, но для -летней меня — вполне достаточно для того, чтобы почти влюбиться. И я почти влюбляюсь. Почти — это такой знак вероятности. Я — вероятно — влюбилась бы в Гошу, если бы было время. Но на вокзале времени совсем нет. Надо работать. У автобусов, идущих на дальние маршруты. В очередях у жд кассы. В пробке на парковке. Лето. Июль. В толстой фирменной футболке очень жарко. От выхлопных газов душно. И чешутся чёрные от типографской краски руки. Почему я работаю? Нет, не потому что нужны деньги. Дома у меня в материальном плане всё в порядке. И даже на два чизбургера с мороженым мне бы выдали. Я работаю за принцип. Свой собственный. Работаю, потому что доказываю родителям, что могу. Родителям — это я так считала. Сейчас думаю, что доказывала что-то самой себе. До сих пор доказываю. Всё никак не докажу, видимо. За полгода до этого лета мне выделили какие-то деньги на какие-то цели. Не помню, сколько и не помню, на что. Помню только, что я их протранжирила. Вечером родители кинут мне в лицо просто чудовищную по моим меркам реплику: -Ты хоть знаешь, как эти деньги зарабатываются? Ты ж ни рубля в жизни не заработала Я очень обижусь. Ещё бы, такой несправедливости я ну никак не ожидаю. Чтоб вот ТАК, да ещё ТАКИМ тоном. Вселенская катастрофа Затаю злобу на весь мир. И решу обязательно пойти работать. Летом, вместо отдыха на море, вместо весёлой зарницы в пионерлагере, я буду раздавать газеты на вокзале. На следующий год я начну пытаться продавать кондиционеры. И ещё через год тоже. В лет выйду на свою первую официальную работу. И ни на один день больше никогда и ни от кого не буду зависеть финансово. Я как будто до сих пор боюсь, что мне скажут, что я транжирю чужие деньги. Но, честно говоря, пост не про мои психотравмы. Они меня изменили — да. Но не в худшую сторону, как мне кажется. Они просто живут вместе со мной, превращаясь с годами в моих личных тараканов. Любимых и родных. Скоро имена им давать начну. Пост, на самом деле, о моей маме. Причём тут мама, спросите вы. А при том, что меня до сих пор поражает её выдержка. Готовность отпустить меня. Отпустить, но не бросить. Станцевать на грани. Нащупать золотую середину и удержаться на ней. Объясняю. Итак, я такая принципиальная, объявляю ей, что этим летом в лагерь не еду и собираюсь работать. Мама пытается меня отговорить, но вскоре понимает, что спор с подростком чреват выкидышем мозга из головы. Мама соглашается. Мама помогает найти работу. Такую, где не кинут. Ведь на дворе -й год. Кризис полным ходом. Множество липовых фирм, однодневных разводиловок. И дальше — самое интересное В тот день, когда я впервые, гордая собой, еду на электричке в Москву на свою первую работу, мама … тайно едет за мной в соседнем вагоне. Так и представляю её себе. Метр пятьдесят в прыжке. Завернутая в шпионский плащ. Тёмные очки. Шляпа на глаза. В ухе передатчик. Рация встроена в дужку очков. -Первый-первый, я второй, как слышите? Приём Объект направляется к выходу. Не знаю, как на самом деле маскировалась мама, но я её не увидела. Я узнала спустя много лет, и то случайно. Тогда же я спокойно иду к своей группке. Зыркаю на Гошу почти влюблённо. И…тянусь за сигаретой. Мы ждём машину с газетами на сегодня. Курим, как взрослые. Разговариваем, как взрослые. Ну в смысле, материмся через слово. Свобода И если мата мама слышать не может — стоит слишком далеко, — то вот не заметить сигарету невозможно. И я только сейчас начинаю понимать, какой подвиг она совершила, не подойдя ко мне в тот момент и не всадив такого хорошего леща во весь мой самодовольный фейс. Я б её поняла, чесслово. Но мама не подошла. И не всадила. Мама убедилась в моей безопасности и уехала домой. Ждать, когда я вернусь с честно заработанными, своими первыми -ю рублями. Радоваться вместе со мной. Гордиться. И не принюхиваться. Я не помню, на что я тратила эти деньги. И не ведаю, что сталось с -летним Гошей. Я не знаю, чему меня научила та работа. Но я точно знаю, чему меня тогда научила моя мама. Отпускать. Но не бросать. Искать золотую середину. Танцевать на грани. Спасибо, мам, я помню, я ценю… хоть и не говорю. Лёля Тарасевич

Радуйтесь жизни... Смейтесь от счастья... Улыбок не прячьте... назло всем несчастьям... Живите, любите, безумно и страстно... Грустить не спешите... ведь жизнь так прекрасна!

Если мельницу, баню, роскошный дворец Получает в подарок дурак и подлец, А достойный идёт в кабалу из-за хлеба – Мне плевать на твою справедливость, творец