РОЖДЕННЫЕ ОБРАТНО: ЖИЗНЬ С ДЕТЬМИ ВНЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ПОДКЛЮЧЕНИЯ Есть проблемы, которые известны всем, то есть очевидно существуют. Страдающий ими имеет право на свое страдание. А есть проблемы, которые не определены и не признаны, поэтому в обществе их как будто нет. Скажите, в каком возрасте начинается удовольствие от ребенка?, Показать полностью… — волнуется растерянная мама двухмесячного сына. Годовалого. Трехлетнего. Пятилетнего. «Скажите, когда я перестану так страшно от него уставать?, "Скажите, когда прекращается непрерывное напряжение, пока ребенок не спит?, «Скажите, все это когда-нибудь пройдет? Когда Венди появилась на свет, родители долго совещались, как им быть — то ли оставить ее, то ли кому-нибудь отдать. — Я очень устаю от Катерины , — рассказывает М. с грустной складочкой на лбу. — Её нетрудно кормить, купать, укладывать. Но мне дико скучно. Целыми днями я маюсь и жду, когда придет муж и меня отпустит. Потом убегаю к компьютеру и реву. Пеппи была еще крошечной девочкой, лежала в коляске и так ужасно кричала, что никто не решался к ней подойти. — Мне повезло с Давидом — гордится А. — Он спокойный, веселый, удобный. При этом я совершенно не понимаю, что с ним делать. Повозились на кровати, попыхтели, покричали как сова. Две минуты прошло. Походили по комнате, посмотрели в окно, пожужжали пчелой. Еще две минуты. Пощекотали пятку, сфотографировали носик. Десять секунд… — Вот у тебя, мама, есть папа; и Боссе с Бетан тоже всегда вместе. А у меня — у меня никого нет.. — Антон меня просто бесит, — удрученно признается К. — Он медленно ест, плохо растет, редко улыбается, косолапит. И ничего не запоминает Я терпеть не могу показывать пальцем и сто раз повторять: «Это — кошка. А уж игра в ку-ку… (Рыдания на галерке. О, вечный родительский бич — игра в ку-ку…) Джейн, и Майкл, и Джон, и Барбара Бэнкс (не говоря уже об их маме) нуждаются в самой лучше няньке с самым маленьким жалованьем, и немедленно Симптомы бывают разные — скука, напряжение, усталость, раздражение, злость. Мама изматывается от общения с ребенком, «вынимается до дна, все время мечтает куда-нибудь деться. И тут же чувство вины накрывает бедную маму: раз мне не нравится проводить время с собственным ребенком, я — плохая мать. (Чувство вины — ультимативный спутник современного родительства. Не удалось хотя бы раз почувствовать себя негодной матерью — считай, зря рожала). Однако, размышляет мама из-под чувства вины, дети есть не только у меня. Зачем-то же люди их заводят Вряд ли только ради вечного напряжения, тоски и беспокойства. А не пойти ли мне к подружкам или в интернет? С оптимистичным вопросом: «Когда все это изменится? или пессимистичным «Это когда-нибудь изменится вообще?. К сожалению, поскольку проблемы формально не существует, окружающие сразу начинают ее отменять. — Не печалься, ты просто устала. Начнешь высыпаться — все изменится. (Ребенку четыре года, с двух он перестал просыпаться по ночам. Зато начал спорить с каждым словом). — У тебя послеродовая депрессия Так она и выглядит, быстро к психиатру (У одной женщины послеродовая депрессия длилась двадцать восемь лет. Значит ли это, что дело было именно в ней?) — Все нормально, все так живут. Привыкнешь. (Если бы все так жили, человечество перестало бы размножаться). — У меня тоже так иногда бывает Увидишь, скоро это пройдет (Вот эти — именно те, у кого «так не бывает никогда). Для родителей, у которых от природы все иначе, подобной сложности в принципе не существует (поэтому ее навскидку так легко разрешить). А те, кого годами укачивает в той же лодке, чаще молчат. Потому что стучащее в голове «не надо было заводить ребенка озвучить нелегко, а главное — бессмысленно: отчаявшийся собеседник это уже сто раз сказал сам себе. Я не стану концентрироваться на вопросе, надо или не надо было заводить уже родившихся детей. Ребенок — не самоцель родительского воплощения, а просто еще один человек. Рановато думать, нужна ли миру личность, которой на момент раздумий сравнялось четыре года. А главное — даже решив для себя «напрасно я завела Адама, никакая мама не сможет родить его обратно. При этом, многосерийная драма «Рожденные обратно день за днем разворачивается во многих семьях. Главную роль в ней играют измученные родители, не получающие от детей ни малейшего удовольствия (две минуты с утра и поцелуи в ванночке не в счет), уставшие до слез, измученные чувством вины, а главное — не понимающие, что с ними происходит, почему именно с ними, и что тут делать вообще. Родить ребенка обратно, это ясно. Подарить его бабушке. Дождаться, пока он вырастет и уедет (всего каких-то двадцать лет). Сдохнуть. Все? Существует понятие «эмоциональное подключение: внутренняя потребность в чем-то или ком-то, удовольствие от его существования, ощущение его эмоциональной ценности, не требующей технических доказательств и дающей постоянный приток душевного тепла. Можно определить эмоциональное подключение как смысл или наполненность. Оно может возникать по отношению к профессии, животным, искусству, книгам, любому событию или явлению. У многих такое возникает по отношению к детям. Но, к сожалению, не у всех. В интернете бродит смешной текст, как надо готовиться к беременности. Там предлагают вешать на живот мешок с песком и каждый месяц досыпать в него килограмм, через девять месяцев снимать с себя каким-то интересным способом, а потом ночами ставить будильник, чтобы носить в темноте тот мешок на руках и петь ему колыбельные песни. Далее в том же духе, знающие люди плачут от смеха. С теорией все понятно. Вряд ли кто-нибудь всерьез соберется год просыпаться ночами к мешку с песком, а потом пожалуется, что сгоряча спустил его в мусоропровод — значит ли это, что ему опасно заводить детей? На практике, вне эмоционального подключения общение с ребенком дается тяжелее, чем таскание мешка. Мешок с песком не плачет по ночам, не сучит толстыми ножками и не похож на дедушку. А главное, мы ничего не обязаны чувствовать по отношению к нему. Слово «подключение здесь не случайно. Люди, явления и процессы, к которым мы эмоционально подключены, являются для нас источником энергии и сил. А то, чем мы вынужденно занимаемся без подключения, больше вынимает силы, чем дает. И родители, которые жалуются на бесконечную усталость, чувство вины и ощущение бессмысленности от общения с детьми, на самом деле жалуются на отсутствие эмоционального подключения к своему ребенку. Если ребенок и правда сложный, это отчасти объясняет отсутствие удовольствия — хотя еще неясно, где здесь курица, а где яйцо. Но ребенок может быть абсолютный душка. Здоровый, веселый, красивый, да ему пять месяцев, о чем вы говорите вообще. То есть, все хорошо. Почему же тогда так плохо? Я урод? Или мне все это показалось? Ведь ни у кого такого нет Проблема не в том, что так нельзя. Проблема в том, что так не бывает. Признания «мне не нравится мой ребенок, «меня раздражает мой ребенок, «я не чувствую радости от ребенка автоматически означают в глазах окружающих, что кто-то здесь ненормален. Родители, живущие с ребенком вне эмоционального подключения, знают: им НЕ показалось. В их отношениях с ребенком нет и не было того, что считается в обществе неизбежной «нормой. Родители, счастливо живущие с ребенком внутри эмоционального подключения, знают: норма выглядит именно так. А как иначе? Оно же приходит само собой. Образуется твердая почва отсутствия диалога. За нормой стоят конкретные примеры, общественный договор, а заодно европейская литература. За отсутствием эмоционального подключения не стоит ничего, потому что его не бывает. Бывают только растерянные родители без этого самого подключения. Зато с детьми. В этом месте мне важно определить несколько базисных вещей. Эмоциональное подключение к ребенку — отнюдь не гарантированная часть родительства. У кого-то оно есть. А у кого-то — нет. Возникает оно, действительно, само собой. Не возникает — тоже само собой. От характера, желания или поведения родителя это не зависит. От характера, желания или поведения ребенка — тоже. Эмоциональное подключение — не заслуга, а его отсутствие — не вина родителя или ребенка. Просто так бывает. Второе. Эмоциональное подключение и любовь — не одно и то же. Те, у кого оно есть, не видят разницы. Для них эмоциональное подключение течет из любви и в любовь впадает. А вот те, у кого его нет, прекрасно знают: можно очень сильно любить ребенка, быть готовым отдать за него жизнь и правую руку, вкладывать массу сил и денег, при этом брать сверхурочные и оплачивать няню, лишь бы не остаться с ним лишний день наедине. Подмена понятий в данном случае по-настоящему опасна: нелюбовь к ребенку в наши дни и считается, и ощущается неприемлемой. Чувство вины разъедает несчастных родителей, которые принимают отсутствие эмоционального подключения за отсутствие любви. На самом деле, с любовью у большинства родителей все в порядке. Любовь к ребенку как раз вполне является природным инстинктом — просто выражаться она может по-разному. Даже когда мне открыто говорят «я не люблю своего сына, я склонна переводить это как «мне очень тяжело добраться до моей любви к нему. А вот «тяжело добраться как раз и связано с отсутствием подключения к ребенку — а значит, и со способностью ощутить любовь. Третье. Эмоции подключаются или не подключаются одновременно с появлением ребенка. В первый год еще возможны сдвиги: влияют гормоны, шок и недосып. Но в целом, то, что родитель получает в этом плане вместе с конкретным ребенком, то он по отношению к нему и имеет всю оставшуюся жизнь. Бесполезно ждать, когда все изменится. В этой точке само ничего не изменится. Четвертое. Эмоциональное подключение рождается заново вместе с каждым следующим ребенком. Отсутствие подключения к первому ребенку не предвещает отсутствия подключения ко второму. Равно как и наоборот. Заранее, к сожалению, предсказать ничего нельзя. Пятое. Отсутствие эмоционального подключения не означает, что родителю с этим ребенком никогда не будет хорошо. И тут самое время поговорить о том, как со всем этим быть. Как жить с ребенком, если автоматического к нему подключения не случилось? Если нельзя сказать, что его один вид вызывает улыбку, а мысль о нем — прилив душевного тепла? Если общение в лучшем случае немного напрягает, а в худшем — сильно раздражает? Что делать, чтобы жизнь стала хотя бы сносной, а лучше бы теплой, хорошей и простой? Прежде всего, родителям стоит осознать, что с ними происходит, а чего при этом не происходит. Львиная доля отчаяния стоит на убежденности в своем уродстве. «Все люди как люди, а я холодильник. Но в том-то и дело, что среди людей немало таких «холодильников. А хорошими или плохими родителями их делает вовсе не накал страстей. Маленькому ребенку важно не что мы чувствуем, а как себя ведем. Родитель для него — тот, кто кормит, одевает, греет и защищает. От родителя требуется надежность, непреложность, устойчивость и тепло — и это вполне поведенческие параметры. Все остальное факультативно, к тому же меняется от века к веку. Нет смысла грызть себя из-за того, чего мы не в состоянии ощутить. Гораздо эффективней сосредоточиться на том, что мы можем в этой ситуации сделать. Хорошее родительство вне эмоционального подключения обязательно включает две вещи: осознанность и справедливость. Осознанность означает понимание своих шагов и выбор реакций «от головы. А справедливость стоит на отказе от собственных отрицательных эмоций в качестве источника информации. Эмоция несет информацию, если она ситуативно обусловлена, то есть является следствием чего-то внешнего. Постоянно испытываемая эмоция перестает служить информацией, как перестает предсказывать погоду барометр, застрявший на делении «дождь. Если ребенок раздражает меня каждый час, значит, мой внутренний барометр сломался на отметке «раздражение, и по нему стало невозможно ориентироваться. И перед тем, как отреагировать, мне придется отфильтровать раздражение и рассмотреть ситуацию вне него. Это тяжело, но прежде всего потому, что я обычно уверен: раз меня что-то так раздражает, значит, кто-то в этом виноват. А в данном случае никто не виноват. Без эмоционального подключения очень тяжело растить детей, и наше раздражение — это, на самом деле, просто усталость. Постоянная и растущая с каждым днем. Поэтому, во-первых, стоит держать в голове, что и родитель у нас нормальный, и ребенок в порядке, просто нагрузка на обоих очень велика. И во-вторых, важно выстроить общение с ребенком таким образом, чтобы родитель в нем поменьше уставал. Только в этом случае у него появятся силы на справедливость, осознанность и прочую музыку сфер. Перейдем к конкретике. Во-первых, нужно отделить необходимые занятия с ребенком от дополнительных. Каждый родитель может определить, что именно с его ребенком делать совершенно необходимо, причем именно ему, а чего можно не делать, хотя само по себе оно и неплохо. Обязательная программа должна быть постоянной, но короткой: три пункта, максимум пять. Ни с одним ребенком не критично делать сто двадцать пять вещей, а то бы дети, с которыми не делаются первые сто двадцать четыре, давно исчезли бы как вид. Маме Малыша важно, что именно она кормит его обедом. Готовит, накрывает, подает на стол — и смотрит потом, как Малыш ест. Муми-папе принципиально беседовать с юными о прошлом. Мадам Яновская учит Сашеньку хорошим манерам. Мистер и миссис Дарлинг ежевечерне заходят пожелать потомству спокойной ночи. Как именно эти приятные люди выбрали то, чем они неизменно занимаются с детьми? Очень просто: во-первых, они убеждены, что это необходимо. Во-вторых, конкретно на это они способны без особых мучений. Других критериев нет. Необходимое и приемлемое занятие с ребенком оставляет в родительской душе отчетливую галочку: «уф, сделал. Не слишком необходимое или чрезмерно мучительное оставляет без сил: «фу, отделался. При отсутствии эмоционального подключения занятия второго типа — непозволительная роскошь, и ведет она только к усталости и слезам. А главное, неприязнь к занятию поневоле распространяется на ребенка. Хотя он тут ни при чем, а мы имеем полное право ненавидеть сказки братьев Гримм. Пусть их читают те, кому это интересно: второй родитель или бабушка, или домомучительница, или никто — все лучше, чем тоскливая маята от чтения вслух и его объекта. Дальше надо понять, что нам делать с ребенком нравится. Не «полезно, не «необходимо, а «приносит радость. Именно нам, ведь он-то разделит нашу радость, только дай. Смотреть сериалы? Гулять по торговому центру? Валяться в кровати? Ходить к подруге? Не может быть, чтобы не было ничего. В крайнем случае, есть то, что нам просто нравится делать, а ребенок рядом не мешает. Таким занятиям и стоит отдать большую часть времени, которое мы с ним проводим. Это время не станет блаженством, но перестанет быть издевательством. Кроме того, в нем появится смысл. Собственно, это и есть главный ориентир в жизни с ребенком вне эмоционального подключения: осознанное нащупывание смысла. Каждый раз по-новой, каждый день заново. Смыслом может быть удовольствие ребенка, удовольствие родителя, польза, помощь, покупки, да хоть красивые фотографии. Главное — не результат, а ощущение: день прошел не зря. Смыслом не может быть «убить время и «отделаться. Именно от бессмысленности мы больше всего устаем. Вещей, которые вызывают в нас тоскливое недоумение, с ребенком лучше просто не делать. Ну или делать по самому минимуму, без которого уже точно все умрут. Иначе время вместе превращается в постоянное наказание — и стоит ли удивляться, что родитель в итоге мается и вечно хочет увильнуть? Отсутствие эмоционального подключения — не дефект психики, не ошибка восприятия и не душевная леность. Просто одна из разновидностей родительства, не самая приятная и не самая плохая. Но это ситуация, в которой любые сдвиги требуют осознанности и поиска смысла происходящего на каждом его этапе. Это нелегко и не станет легко с годами. Это не приведет к эмоциональному подключению. Это не обеспечит чудес из серии «в итоге всем будет даже лучше, чем тем, кому не нужны все эти ухищрения. Не будет. Но возникнет понимание происходящего и потихоньку придет ощущение общего смысла. Начнут мелькать моменты долгожданной чистой радости, явственней проявится любовь, а с годами подрастет и партнер в лице ребенка, внимательный и вдумчивый в отношениях. У него точно будут эти умения: он научится от нас. Ведь детство наших детей, при всей его широте и долготе, не

БЕРТ ХЕЛЛИНГЕР: ТОТ, КОМУ ДАЛИ СВЫШЕ МЕРЫ, УЙДЕТ ИЗ ОТНОШЕНИЙДавать и братьПорядки «брать и давать предписаны нам нашей совестью. Она служит равновесию «брать и давать и взаимообмену в наших отношениях.Показать полностью…Как только мы берем или получаем что-то от кого-то, мы чувствуем себя обязанными дать ему что-то взамен, и дать при этом нечто равноценное. Это значит: мы чувствуем себя в долгу перед ним, пока не отдадим ему нечто соответствующее и погасим тем самым долг. После мы чувствуем себя по отношению к нему вновь невиновными и свободными.Эта совесть не оставляет нас в покое, пока мы не установим равновесие. Все движения совести мы ощущаем как вину и невиновность, о какой бы области не шла речь. Здесь я ограничусь сферами, касающимися «давать и брать.Давать и брать с любовьюЕсли кто-то дает мне что-то, и я уравновешиваю это, например, уплачивая за это полную цену, отношения заканчиваются. Оба снова следуют своим путем.Если я плачу за это слишком мало, отношения продолжаются. С одной стороны, потому что я чувствую себя перед ним в долгу. С другой стороны, потому он ждет от меня еще чего-то. Только когда я полностью уравновешиваю ситуацию, мы становимся свободными друг от друга.С любящими людьми все обстоит иначе. Помимо необходимости баланса, в игру здесь вступает любовь. Это значит: как только я получил что-то от того, кого люблю, я возвращаю ему больше, чем даже равносильное или равное. От этого другой снова чувствует себя в долгу передо мной. Но поскольку он любит меня, он снова дает мне больше, нежели необходимо для равновесия.Таким образом, между любящими людьми растет взаимообмен «давать и брать и, в том числе, глубина их отношений.Беспорядки в процессе «давать и братьОдин беспорядок я только что назвал: я отдаю меньше, чем взял. Тоже самое наоборот, если я даю другому больше, чем он может или хочет дать взамен.Многие, накрывая своей любовью другого с головой, считают это особым ее проявлением. Например, когда пытаются дать ему больше, чем он может вынести. Таким образом, они выводят баланс собственных отношений из равновесия. Другому становится тяжело снова восстановить равенство.И каков результат? Тот, кому дали свыше меры, уйдет из отношений.Отклонения от меры имеют обратный эффект, нежели ожидает дающий. В отношениях пары, где один дает больше, чем берет, обречены на провал.И тоже самое, когда один берет больше, нежели сам готов или может дать. Например, если он физически неполноценен.В любом случае, и здесь есть компенсация, если физически неполноценный партнер признает, что он должен брать больше, нежели он может дать взамен, и вместо того, чтобы предъявлять претензии, благодарит другого от всего сердца.Благодарность тоже служит уравновешиванию.Передать дальше, чтобы уравновеситьМы не всегда можем уравновесить ситуацию, давая другому взамен нечто равноценное. Кто может дать нечто равноценное своим родителям? Или учителю, который помогал ему многие годы? Мы чувствуем себя перед ними в долгу всю свою жизнь.Многие хотят уклониться от бремени этого долга, избегая принимать от них что-либо еще. Они беднеют, поскольку бремя этого чувства долга становится для них слишком тяжелым. Они отказываются от жизни, вместо того, чтобы жить и брать от жизни все. Существует простой способ восстановить равновесие прекрасным наполняющим образом.Вместо того, чтобы возвращать что-то, мы передаем это другим. Прежде всего, своим собственным детям, а также многими другими способами на службе у жизни. При этом все чувствуют себя хорошо: и те, кто берут, и те, кто дают.Восстановление равновесия в негативеПотребность восстановить баланс мы чувствуем точно также, а порой даже больше, когда другие причинили нам что-либо. Тогда и мы хотим сделать им что-то: «зуб за зуб, глаз за глаз.Обе стороны ждут этого уравновешивания особым образом. Не только жертва, которой причинили что-либо, но и те, кто причинили ей вред, став перед ней виноватыми.Жертва жаждет мести. Преступник хочет избавиться от своей вины, пытаясь загладить ее. Что же происходит на самом деле? Достигают ли они равновесия? Или жертва, как правило, причиняет преступнику еще больше вреда? Каковы здесь последствия?Преступник чувствует — это зашло слишком далеко. Так он ищет равновесия со своей стороны, на этот раз в качестве жертвы. Чтобы уравновесить это, он еще раз причиняет другому вред. И здесь больше, чем требовалось для равновесия.Таким образом, восстановление баланса в негативе растет. Вместо того, чтобы любить друг друга, они становятся врагами. На предпосылках такого особенного поведения я остановлюсь позже. Сначала я покажу вам решение.Месть с любовьюПотребность в восстановлении баланса в негативной ситуации непреодолима. Мы вынуждены поддаться ей. А если мы попытаемся подавить эту потребность и преодолеть ее с благородным смирением, например, прощая его, мы рискуем отношениями.Другой, благодаря прощению, переходит из равноправных отношений в поведение от подчинения к доминированию. Результат схож с ситуацией, где один накрывает другого любовью с головой, давая ему любви больше, чем тот может дать взамен.Настоящее прощение удается, только если оно взаимно. Например, когда оба больше не возвращаются к прошлому даже в мыслях. Тогда ему позволено уйти навсегда.Самый простой способ выйти из замкнутого круга все больше причиняемых друг другу страданий – это когда один причиняет другому чуть меньше боли, вместо того, чтобы причинить столько же или даже больше.Это значит: он тоже мстит за себя, но с любовью. Другой удивлен. Оба смотрят друг на друга и вспоминают их прежнюю любовь. Их глаза начинают светиться, и восстановление баланса «брать и давать благополучно начинается сначала.В любом случае, оба стали более осторожными и внимательными друг к другу. В итоге этого баланса их любовь стала еще глубже.Автор: Берт Хеллингер

Страна Россия, Регион Оренбургская обл., Город Ясный.

БДСМ знакомства
Служба поддержки
Сейчас на сайте
Поиск
Забыли пароль?